Алтайдын Чолмоны

Согретый улыбкой солнца

05.06.2020

Задумчив, одинокий,
Я по земле пройду, не знаемый никем
Лишь перед концом моим,
Внезапно озаренный,
Познает мир, кого лишился он.

С. Муравьев-Апостол

Валерий Иванович, Иваныч, Валерий, Валера, Валерка. Вот так, по-разному, кому как удобно называли его люди. В этих простых, но много значимых обращениях — он весь, вся его личность.
Родившийся в год Великой Победы, обласканный июньской красотой алтайской природы, согретый улыбкой солнца, теплом летней травы и цветов, распустившихся зеленых деревьев, он нес в себе столько солнца, столько света, столько тепла, что его энергии хватило многим. Жизнь этого прекрасного человека была несовместима с его уходом и со словом «смерть». Во мне всегда жила затаенная надежда и уверенность — брат будет с нами всегда.
Став признанным руководителем, крупным политиком он не изменился, а сохранил свое драгоценное свойство: ни годы, ни положение, ни обстоятельства не оказали на него никакого влияния, чтоб он стал каким-то иным — ни чванливости, ни черствости, ни высокомерия.
Силен был Валерий Иванович своим обаянием, оно было настолько велико, что я очень часто при жизни и после смерти не раз слышала от разных знакомых, незнакомых и совсем далеких от причин льстить мне людей, красивую о нем оценку: «Какой умный, какой эрудированный, а какой внимательный, тактичный и отзывчивый человек ваш брат.., а какой матерый в политике мужик.., ох, до чего же простой парень…». Он подкупал людей не только многогранностью знаний и простотой, но и напором, и шуткой. А его умение охватывать любую аудиторию целиком, можно назвать, искусством очаровывать, искусством раскрывать самого себя и умением уводить людей за собой. Его обаяние было настолько искренним, естественным, что Валерий завораживал и притягивал разных и многих: и детей, и молодых, и седых. От него постоянно веяло какой-то теплотой, причем, с самого детства и до конца своих дней. Мне казалось, что его внутренняя энергия и оптимизм неисчерпаемы. Что бы ни задумал Валерий — всегда верил в его успех, заражал этой верой окружающих и люди становились увереннее в себе. В нем было удивительное равновесие ума, сердца и духа, не было разлада с самим собой, был бесконфликтен с окружающими.
Брат всю свою жизнь не только учился, не только работал, но и преподавал, можно сказать, трудные жизненно необходимые предметы: предмет человечности, предмет интернационализма, коллективизма, предмет активного отношения к жизни … Чем же он не учитель? Он говорил: «К людям надо быть внимательным, к молодым — в их заблуждениях — снисходительным, искать в них лучшее и направлять на полезное дело. В любом возрасте, в любом положении человек нуждается в поддержке». Однажды к нам пришел незнакомец и обманным путем от имени брата выманил у нас с мамой деньги. Эта ложь обнаружилась после возвращения Валерия из командировки. Через день мошенника нашли. «Мы с мамой были в восторге от профессионализма работников городского отдела милиции, в частности» от оперативных действий капитана милиции Силина (к сожалению, не помню имени, отчества), а брат, напротив, был озабочен дальнейшей судьбой молодого человека, который изрядно потрепал нам нервы. Поскольку мы с мамой оказались пострадавшими, брат нас убеждал: «Он молод, исправится, надо ему помочь трудоустроиться, в человека всегда надо верить…». Валерий тогда работал секретарем обкома ВЛКСМ, с нами он уладил, работники милиции пошли навстречу просьбе секретаря и молодой человек был трудоустроен. Таким был Валерий Иванович: просил, хлопотал, добивался, помогал. Просто сидеть и ждать кого-то, чего-то он не хотел. На любом месте, на любой должности работал ответственно, с огромной нагрузкой ежедневно, ежечасно. Хотел и торопил будущее, лучшее превратить в настоящее, приблизить выполнение своих намеченных планов. Он мне несколько раз повторял слова одного мудреца, мысли которого сходились с его сокровенными: «Государство должно быть маленьким, люди в нем сыты, одеты, обуты, жизнь в нем надо обустроить веселую и безбедную». Разве он не думал о нас всех? Валерий Иванович, безусловно, был сторонником совершенствования культуры межнациональных отношений и взаимопонимания. Считал, что национальные проблемы и малочисленных, и многочисленных народов переплетаются с экономическими, политическими и культурными процессами, поэтому фундаментом укрепления интернационализма и согласия между народами является сильная экономика, преобразование политики в сторону справедливости, полновластия выборных органов в решении многих проблем региона. Но «создание республики не должна трактоваться как национальная исключительность для одних, ущемляя достоинства и чувства других. Создание республики дает и открывает право начать преодоление отсталости путем политики справедливости. Разве он не благодетель своего края? Не для своих интересов, не для личной славы Валерий Иванович стремился создать и создавал вместе с другими Республику Алтай. Нет!
С самого начала преобразований в нашем государстве, чувствуя неопределенность, непредсказуемость событий, я как-то обратилась к нему с предложением:
— Валерка, надо подумать о нашей дальнейшей жизни. Может быть нам купить однокомнатную или двухкомнатную квартиру. Когда выйдем на пенсию, то мы все-таки не будем жить в нужде, сдавая ее в аренду.
— Валя, у меня есть крыша над головой, у вас тоже есть. У некоторых людей даже крыши над головой нет! О людях тоже надо думать! Битва идет за каждую квартиру. Придет такое время, когда ты будешь радоваться тому, что у тебя ничего лишнего нет.
И остались мы в своем старом доме — хрущевке. Никакую пенсию мама за сына не получает, живем на свои заработанные пенсии. Нам на что-то хватает, на что-то нет. И ладно. Многие так живут и мы так же живем. Ни самолета, ни магазинов, ни дипломата с набитыми долларами брат нам не оставлял. Оставил он нам добрую память о себе. Нет, не был брат алчным и корыстным. Чаптынов был иным — образованнейшим человеком и проявил глубокое понимание государственных задач, направленных на преодоление отсталости. Алтаец по происхождению, советский по воспитанию, он был истинным российским патриотом. Чаптынов колоссален, потому что его мир, его мировоззрение основано на таких фундаментальных ценностях как человек, народ, государство, демократическое его обустройство, демократическая национальная политика в федеральном государстве и на таких не менее дорогих ценностях как гуманизм, патриотизм, интернационализм и на таких положительных качествах как честность, скромность, простота, щедрость, открытость, благородство. В нем не было зависти, мстительности, но его украшали самые прекрасные общечеловеческие черты, Валерий был и оставался миролюбивым, бесконечно терпеливым до смирения. Подобное миролюбие характерно для настоящего алтайца, для примерного советского человека, для истинного христианина.
Брат никогда не позволял мне бранить его оппонентов или же тех, кто чернил его: «Валя, не ругай их, они когда-нибудь все меня поймут». Никогда Валерий не жаловался на судьбу, на людей, на какие-то трудности, сам искал из них выход и обязательно находил. Он не раз признавался нам: «Работа мне дается легко, с людьми мне работать интересно». Благодаря таким положительным личным качествам, благодаря правоте своих задуманных дел, своим трудом, трудолюбием, уважительным и внимательным отношением, к окружающим шаг за шагом завоевывал доверие, находил взаимопонимание с очень многими людьми разного уровня образования и социального положения, укрепляя свой авторитет. Вот почему в его судьбе не было ни взлета, ни провалов, ни падений. Его путь – путь постепенного роста, становления и признания.
По этому пути он не шел обособленно, одиноко уже готовым руководителем и политиком, а шел вместе со сверстниками, с соклассниками, сокурсниками, закалялся и рос вместе с коллегами, учился у старшего поколения партийных, советских работников, многих из которых считал учителями. Ценил труд своих педагогов, вспоминал с благодарностью своих учителей и воспитателей: Марию Тимофеевну Кужлекову, Анну Мефодьевну Куранакову, Александру Семеновну Челтугашеву, Ивана Федоровича Адукова, Виктора Максимовича Скибина, Елизавету Васильевну Тарсамаеву, Наталью Антоновну и Бориса Архиповича Петькиных, Ивана Андреевича Филимонова, Валентину Андреевну Казанцеву, Василия Федоровича Гаврилина, Ивана Матвеевича и Галину Васильевну Кочеевых, Ксению Васильевну Карамаеву, Нину Трофимовну Малтину, Александра Александровича Власова, Павла Викторовича Бояркина, Михаила Кузьмича Капчикаева, Петра Ивановича Моргуна и никогда не забывал наших уважаемых поварих столовой интерната – тетю Иру Глебову, тетю Варю Шаркову. Всех, конечно же, невозможно перечислить. Но самым первым, самым авторитетным учителем и воспитателем была, все-таки, наша мама — Александра Куйруковна — простая крестьянка-колхозница с начальным образованием. Это от мамы перепало сыну ее выносливость, трудолюбие, требовательность, твердость, простота, доброта и отзывчивость. Брат почти не создавал проблем в семье, был и оставался послушным, заботливым сыном. Со многими непонятными вопросами сельского хозяйства он частенько обращался к маме и получал все необходимые ответы и разъяснения, будучи уже мастистым руководителем.
Выросший в сельской местности, в крестьянской семье, брат был прост во всем — не любил изысков в одежде и еде. С началом перестройки Валерию Ивановичу часто приходилось ездить в служебные командировки в Москву. Эти поездки были, конечно же, связаны с денежными затратами, и, чтобы их как-то умерить, однажды он попросил меня сшить из какого-нибудь материала мешочки под чай, под сахар: «Москва, Валя, прожорлива, поэтому что можно — надо брать с собой». Сшила я мешочки из остатка белого материала, но когда брат увидел готовый заказ, гладя на них, задумался и сказал; «Что-то они маркие и очень уж маленькие, я же не один буду чаевничать. Придумай сама что-нибудь практичнее и побольше». Я постаралась выполнить просьбу брата. Когда он увидел свой заказ готовым, остался доволен и размером, и цветом мешочков, понравились мелкие оранжевые цветочки на темно-синем фоне». Он аккуратно их сложил, спрятал в папку.
Нас с мамой он не забывал. Когда брат перешагивал порог нашего дома, менялись мы с мамой, менялась атмосфера нашего дома. Валерий шутками снижал нашу головную боль, сердечную тоску и тревогу по нему. С его приходом наш дом наполнялся необъяснимым теплом и светом. Этот заряд сохранялся надолго.
Как-то летом я поехала с братом в Барнаул. Приехали к вечеру. Остановились в гостинице. Он проводил меня в комнату, сам пошел к себе. Через некоторое время появляется Валерий и приглашает меня на ужин.
— А я уже поужинала, — сказала.
Он с удивлением и возмущением спросил:
— А чем же это, Валентина Ивановна, тайно поужинали?
— Я не тайно. Вот булочки, яйца, огурцы. Вот и все.
— Как много, как богато, а говорите «вот и все». А огурцы купили или же свои?
— Из своей грядки собрала.
— Забирайте, Валентина Ивановна, огурцы, и пойдемте ко мне ужинать.
Мои возражения были напрасны. Собрала я огурцы, роняя их на пол, пошла за братом.
— У-у-у, Валентина Ивановна, огурцы сами за мной топают, а вы не хотели угощать…
Если брат ко мне обращался по имени, отчеству и на «вы», то это означало его насмешку, иронию на мои промахи, ошибки и слабости, но этого он умел делать без издевки, без зла, с шуткой и юмором. На него невозможно было сердиться.
К нему в гостиничную комнату пришел Виктор Георгиевич — водитель, Андрей — охранник. Мы все вместе поужинали тем, у кого что было. Валерий Иванович всегда чувствовал себя ответственным за людей, сплачивал их, сам был стержнем то маленького, то большого коллектива и дорожил им. Подобных уроков рядом с ним я проходила не раз, все они были поучительны и уместны. После ужина он еще раз зашел ко мне. Вспоминали мы детство, смеялись над самим собой. Тут я брату сказала:
— Валерка, я думала, что твои охранники двухметроворостые богатыри, а они у тебя не великаны.
— Нет, ты на них так не смотри, они все профессионалы своего дела.
Жаль, что в последней поездке не было с ним никого из тех профессионалов. Все было бы по-другому.
На обратном пути он купил мне два ведра клубники. Я отказывалась, он настаивал и шутил:
— Клубника, Валентина Ивановна, вам за вчерашние вкусные огурцы.
— Придется мне огурцы вам мешками носить.
— Это какими мешками, Валентина Ивановна, будете носить? В тех беленьких, которые размером 10×5 сантиметров?
— Валерка, пожалуйста…
— Тогда бери клубнику, весной все сметете.
— Беру.
Мне постоянно хотелось быть рядом с братом. С ним было очень легко, приятно и весело. Валерий — великолепный товарищ с душой нараспашку, интересный собеседник. От него я узнавала многое такое, чего, быть может, никогда не узнала, не поняла бы без него. Отличался осведомленностью, мог рассказать о современной жизни, связать ее с событиями далекого прошлого. Ценил документально-доказательные исторические факты, научно-обоснованные идеи, научный подход в деле. Потому-то перед тем, как выдвинуть план строительства Катунской ГЭС, изучил массу научной литературы, консультировался у ученых-специалистов, ездил по России, побывал за рубежом, чтобы самому убедиться в степени полезности или ущербности появления ГЭС у нас. Несмотря на огромную занятость, Валерий много читал — читал разные газеты и журналы, произведения отечественных и зарубежных классиков, современных писателей. Отличался огромной работоспособностью, обладал отличной памятью; помнил лица, события, помнил прочитанное давным-давно и недавно.
Мне не раз приходилось видеть брата задумчивым, озабоченным, усталым, сурово-сдержанным, но никогда — раздражительным, злым, угнетенным духом. А какое было время? Преобразования в стране вызывали недовольство людей. Кому народ должен был адресовать свое недовольство? Президенту России, у нас – Главе республики. Это понимал и принимал Валерии Иванович. Но было и другое.
В последние годы жизни брата мы были серьезно встревожены нарастающим противостоянием брату небольшой группировки из числа коллег-сослуживцев, возвышенных им же самим. Обвиняли его официально, неофициально, с указанием фамилии и без нее. А самые трусливые и нетерпеливые высказывались мне, а не брату. Один артист, заявившись к нам в рабочий кабинет, кричал: «Это правительство через два месяца навечно уйдет в отставку со своим начальником!..» Другой тип, дождавшись меня около дома, злорадствовал: «Твой брат преследовал моих детей, лишил их работы. Скоро, очень скоро будет возмездие за все, он спустится с небес на землю, а ты будешь ходить по этой земле пешком…» Третий, местный алтайский писатель выступал: «В конечном итоге нынче они, развалившись, сами вылетят вон». Брат меня успокаивал: «Валя, не обращай на них внимания. Как же я буду преследовать детей того человека, когда не знаю ни детей, ни фамилии, ни пола и сколько у него детей, где они работают. И никого я не преследовал 25 лет, помогал им». Почему слова этих людей оказались пророческими? Откуда им было известно эти «через два месяца навечно уйдет в отставку», «будет возмездие», «вылетят вон»? Никого из этих людей брат не преследовал в течение 25 лет, не преследовал и детей. Он не был таким.
С каждым днем росли ничем и никем не подкрепленные темные слухи-измышления. Я обратилась к брату:
— Валерка, оставь работу, должность и уступи им. Пусть они правят, может быть, у них лучше получится.
— Валя, если бы я знал и понимал, что кто-то из них чуть лучше будет управлять республикой, то немедленно уступил бы. Пока среди них я не вижу сколько-нибудь серьезного конкурента, поэтому мой долг — идти на выборы Главы республики.
В этом он был тверд и неотступен. Разумеется, Валерий Иванович не был столь идеальным человеком, нелишенным недостатков и безошибочных действий. Однако, он видел дальше и глубже тех, кто желал его отставки. И сделать мог он для республики гораздо больше, чем они.
До выборов оставалось несколько месяцев. Не суждено было сбыться планам брата; 1997 год стал для нас черным годом. И не только для нас. Многие искренне оплакивали, искренне жалели, что один из умнейших, добрейших людей планеты покинул этот мир не по своей воле. Валерий Иванович имел заслуги перед родиной, имел многие достоинства ответственного государственного чиновника быть первым. Он познал роскошь человеческого общения, цену дружбы и предательства. Его невозможно было задвинуть, обойти, отправить в отставку, не лишив его огромного авторитета, духовного богатства, ума, опыта и человеческого – обаяния. Всего этого невозможно было лишить. И уходил он от нас, из жизни победителем, чтимый народом, уважаемый народом, уважаемый друзьями, любимый близкими. А с политической арены он уходил еще и под радостное улюлюканье своих недоброжелателей, которые неуемно пользовались его добротой, отзывчивостью, доверчивостью и, возможно, даже разбогатевшие с его «молчаливого согласия». Но оценить объективно, милосердное отношение к ним, они не изъявили ни при жизни, ни после смерти. Может быть, поэтому никто из тех, после Валерия Ивановича, не поднялся на ту высоту и не стал вторым, на том первом месте, во главе той самой Республики, созданной под руководством этого талантливого политика, тонкого дипломата и замечательного человека. Все они роняли друг друга, роняли сами себя перед глазами народа.
Прошли первые месяцы душевного потрясения и самой жгучей скорби. Но я тосковала по родному человеку и жила в ожидании чуда — возвращения брата откуда-то. Горе и теперь не стихло, оно ушло во внутрь, томя ум, сердце, душу. Я поняла всю цену этой большой утраты, но никогда у меня не появлялись какие-то нехорошие мысли. Отчетливо вспоминалось особенно наше детство, нежные заботы брата. Ругала себя за те огорчения, какие я преподносила ему по непониманию жизненных ситуаций, а иногда просто из-за упрямства. В моей памяти Валерий остался послушным, ласковым, любящим, любимым сыном и братом, заботливым, сильным надежным и преданным другом. Для меня брат до сих пор остается самым сильным по духу, уму и человечности настоящим мужчиной, но не потому, что будучи у власти он как бы автоматически наделялся теми данными, нет. Ведь и он кому-то подчинялся: то желанию окружающих, то воле вышестоящих, но все что он делал — делал с умом, тактом, напористостью, что с ним считались, ему доверяли, его выдвигали, его выбирали. И с той высоты брат не вел себя только повелителем, а больше вел себя с другими на равных, оставаясь первым. Таким я его помню с детства и до последних дней. Таким он покинул этот мир: всесильным, всемогущим и никем не побежденным — первый президент Республики Алтай, так мало и так много сделавший, чтобы остаться в истории Отечества.
Философ древности говорил: «Побеждающий других силен, побеждающий самого себя могущественен, а могущественный не умирает естественной смертью».
С уходом Чаптынова ушло и его обещание на будущее.
Сегодня говорить и писать о нем, кажется, никто не запрещает. Но свет, как говорят, не таков. Его отодвигают, умышленно умалчивают об его исторических заслугах, излишне приписывая другим, кто не имеет к тем или иным масштабным событиям никакого отношения.
О Чаптынове много сказано и написано немало статей дружески-признанных, злобных. И еще будет немало сказано и написано.
О нем будут еще долго и много говорить…

Валентина Чаптынова