Алтайдын Чолмоны

Население

13.11.2020

В 2020 г. исполнилось 185 лет со дня рождения и 100 лет со дня кончины Григория Николаевича Потанина, большого сибирского дедушки, как ласково называли соратники и ученики в начале ХХ века патриарха сибирской науки, великого первооткрывателя Азии. Много лет посвятил он исследованию Горного Алтая, отстаиванию прав алтайских инородцев. Он способствовал подготовке и открытию персональных выставок Г.И. Гуркина в Томске и в других сибирских городах; дружил с Гуркиным и его семьей, любил проводить лето в гостеприимной усадьбе художника в Аносе. Вокруг него там собирались сибирские ученые и художники, благодаря чему Анос становился на лето интеллектуальным центром Томской губернии.

Труды Г.Н. Потанина постоянно востребованы читателями Национальной библиотеки. Предлагаем вашему вниманию очерк Г.Н. Потанина, посвященный этнографии Горного Алтая, написанный по просьбе В.В. Сапожникова специально для книги «Пути по русскому Алтаю». Оригинальный экземпляр издания хранится в фонде редких книг Национальной библиотеки им. М.В. Чевалкова. В ближайших номерах газеты мы намерены предложить читателям заменивший данный текст Г.Н. Потанина при переиздании в 1926 г. книги «Пути по русскому Алтаю» безымянный очерк «Ойратская автономная область».

Pyccкие подошли к подошве Алтая в начале XVIII столетия; аванпосты русской колонизации были основаны: Бийская крепость — в 1710 г. и Усть-Каменогорская в 1720 г. Алтай был в это время занят одним из тюркских (или турецких) племен. Кто населял Алтай до турецкого племени — неизвестно¹. Древние обитатели Алтая не оставили после себя письменных памятников, мы можем судить об их жизни только по неписанным памятникам, которые указывают, что Алтай входил в состав большого района особой культуры, простиравшегося от р. Черного Иртыша до р. Керулена. В состав этого района кроме Алтая входят Саяны, все Прибайкалье и вся северная Монголия. Наземные памятники, оставленные этой культурой, — двух видов: это курганы, насыпанные из камней, называемые „корумы“ (а в Монголии — кэрэксуры), и каменные бабы. На юге этот район простирается до пустынной Гоби: к югу от Гоби нет ни каменных баб, ни кэрэксуров,; как будто между северной и южной Монголией существовала в пору этой культуры непреодолимая преграда для сношений. Некоторые кэрэксуры состоят из одного бугра, у других бугор окружен линией в виде круга или квадрата, выложенной камнями в один ряд. Каменными бабами называют каменные четырехгранные столбы иногда до сажени высоты. Алтайцы называют их коджоготаш, монголы хошо-чило. Эти памятники можно распределить в три группы, на одних высечено изображение человека: лицо, туловище и руки, которые большей частью сложены на животе и держат чашу, так что изображение напоминает стереотипную статую Будды с чашей для милостыни (бадир); на других встречаются высеченные изображения трех оленей; наконец, третья группа, самая многочисленная, состоит из гладких камней без всякой скульптуры. Изредка поверхность этих гладких столбов бывает покрыта выгравированными руноподобными письменами, известными теперь под именем орхонских письмен. Кэрэксуры с каймами распространяются на запад до Семиречья; каменные бабы заходят дальше на запад до северной подошвы Кавказа и в южной России до Дона и Днепра, как будто племя, создавшее эту среднеазитскую культуру, выселилось в степи, прилегающие к берегам Черного моря. Кэрэксуры, во множестве рассеянные по территории северной Монголии, не были раскапываемы европейскими археологами, но по всей вероятности их содержимое однородно с древностями, извлеченными из курганов, так называемых чудских могил; которые были найдены и исследованы в Забайкалье, в Минусинском уезде и в Алтае.

Алтайские могилы, там, где грунт мягкий, представляют земляные насыпи, в долинах же со скалистыми боками — бугры, насыпанные из каменной ломи. При раскопке они оказываются могильными насыпями, но четырехугольные плоские насыпи служили, по мнению Радлова², жертвенными помостами. Алтайские могилы были исследованы только В.В. Радловым  во время путешествия в 1865 и 1866 г. Почти все могилы оказались разрытыми давно: в первой половине ХVIII столетия крестьяне из раскопок могил сделали прибыльный промысел; этот промысел назывался бугрованьем, а промышленники „бугровщиками“. В.В. Радлов из 30 могил только одну разве находил непотревоженною.

По содержанию древностей, по словам Радлова, алтайские могилы относятся 1) к бронзовому веку (встречаются кельты), 2) к древнему железному и 3) к новому железному. Каменные бабы Радлов считает одновременными с бронзовым веком.

Писаницы, т. е. скалы, покрытые руноподобными письменами, и отдельные столбы с такими же надписями относятся к VII и VIII в. по Р.X.

Цивилизованному миру имя Алтай стало известно очень поздно. Две древнейшие цивилизации, европейская и китайская, развивались на двух концах старого света; Алтай находится на средине между ними; он был далек и от Европы, и от Китая, и потому сведения о нем с трудом доходили и до того, и до другого цивилизованного миpa. Впрочем, китайцы прежде узнали об Алтае или, по крайней мере, о прилегающей к нему стране. Приблизительно в этих местах, по свидетельству китайской летописи, около Р.X. жил народ Хакяивы (европейские ориенталисты выправляют: Хакас) или Киликицзы; ученые думают, что это китайцами испорченное и теперь еще встречающееся имя Киргиз. Этим именем еще и теперь называет себя один турецкий народ, занимающий пространство между оз. Иссык-куль и вершинами р. Инда. В XVII ст. русские распространяли это имя чуть не на все турецкие племена, населявшие Минусинский уезд. Поэтому можно предположить, что киргизы времен около Р.X., как и нынешние, тоже говорили турецким языком. Эти древние киргизы жили где-то около вершин Енисея; может быть, им принадлежали и северные склоны Саянов. Китайская летопись рассказывает, что в их земле водится рыба, у которой рот под горлом; по-видимому, это осетр или стерлядь, которые водятся в Енисее, только ниже выхода его из Саянского ущелья.

Киргизы были выдающимся племенем средней Азии; они создали некоторую культуру, образовали могущественное государство, пределы которого расширили до Тянь-Шаня. Китайский двор принужден был уважать их силу и пересылаться с их ханом посольствами. Вероятно, власть киргизских ханов простиралась и на соседний Алтай, или, по крайней мере, Алтай подвергался культурному влиянию этих древних киргизов.

Позднее, в VII и VIII в. по Р. X. в северной Монголии развивается уйгурская культура, которая также, надо думать, оказала влияние на тогдашнее население Алтая. Уйгуры, турецкое племя, населявшее тогда центральную часть северной Монголии, образовали большое государство. Уйгурский хан имел свою (зимнюю?) резиденцию в городе Каракоруме, валы и следы которого найдены Ядринцевым вблизи берегов Орхона, к З. (западу) от Урги. Высота их культуры определяется тем, что они имели письменность, для которой употребляли две азбуки, одну, дошедшую до них из Сирии, другую руноподобную, как будто изобретенную ими самими. До нас дошли только те немногочисленные уйгурские рукописи, которые написаны при помощи первой азбуки, руноподобные же письмена дошли до нас только в виде надписей, выгравированных на камнях и на скалах. Они встречаются в долине Орхона, в долине Енисея (в русских пределах, в Минусинском уезде); недавно найдена надпись на р. Кальджир в окрестностях оз. Зайсан, но ни одной надписи пока не найдено в Алтае. 200 лет они оставались загадочными для европейской науки, и только в 1893 г. они расшифрованы датским ученым Томсеном. Оказалось, что язык их турецкий, близкий к наречию сойотов и алтайцев и что они принадлежат к эпохе уйгурского государства.

Сношения русских начались прежде всего с восточной частью Алтая, т. е. с населением нынешнего Кузнецкого уезда, вслед за основанием города Кузнецка в 1618 г., с центральным же Алтаем только в начале XVIII ст. Pyccкиe акты того времени знают в центре Алтая какую-то „Кан-Каракольскую землицу“. Это была резиденция главного правителя Алтая, который был известен русским актам под именем „почтенного зайсана“ Омбо. Власть Омбо простиралась, вероятно, на долины Катуни, Чарыша и Ануя. Долины Убы и Бухтармы были никем не заняты. С вершин Бухтармы, по русским письменным памятникам того времени, ежегодно в осеннее время спускалось какое-то племя к Иртышу против Усть-Каменогорска; акты называюсь это племя урунхайцами. По-видимому, это племя не входило в народную организацию, во главе которой стоял Омбо. Это, может быть, было какое-нибудь турецкое племя, давно уже омонголившееся.

В XVIII ст. (столетии) Алтай входил в состав Джунгарского государства, господствующим племенем в котором были монголы или, точнее, калмыки. Калмыцкий хан кочевал в долине Или, около Кульджи. Власть его признавали над собой жители восточного Туркестана до городов Хотана и Яркенда; на севере калмыцкие сборщики алмана (дани) ежегодно объезжали весь Алтай и кузнецкую чернь и даже заезжали в Барабу, собирали дань с барабинских татар. В половине XVIII ст. в Джунгарском ханстве начались междуусобия из-за престола, которыми китайское правительство воспользовалось для завоеванья страны. С одной стороны громили джунгаров китайцы, с другой, пользуясь неурядицами, грабили джунгаров киргизы. Калмыки, составлявшие население ханства, начали разбегаться в разные стороны большими партиями и в одиночку. Киреи, самое восточное киргизское поколенье, под предводительством Кашкар-бая вторглось в Алтай и начало грабить в самом центре его. Тогда население „Кан-Каракольской землицы“ бросилось под защиту русских властей, прикочевало к Бийской крепости и с 12 зайсанами во главе (в том числе и Омбо) вступило в 1756 г. в подданство России. Этим зачислением алтайского населения была присоединена к России тeppитория от Бийска до Кош-Агача. Население было обложено ясаком, причем было допущено, что часть его, обитатели долины р. Чуи, должны платить дань и Китаю, вследствие чего они назывались двоеданцами. Это двойное подданство чуйцев прекратилось только в 60 годах прошлого столетия.

В 70-х годах прошлого столетия в долины Алтая начинают проникать и киргизы. В половине ХУШ ст. самое восточное поколение киргизской орды Киреи со своим родоначальником Ходже-бергенем кочевало западнее р. Чар-Гурбана, впадающего в Иртыш южнее Семипалатинска. В 1864 г. передовые части этого поколения очутились уже восточнее оз. Зайсан и р. Кальджира; через 10 лет они кочевали уже между истоками Черного Иртыша и Хобдо, а в настоящее время они показались в долине р. Бухтармы, спустившись с Нарымского хребта, и в Чуйской долине; так что в настоящее время в состав инородческого населения Алтая входят три турецких племени: 1) черневые татары и шорцы, занимающие чернь между правым берегом Катуни и верховьями Томи, 2) алтайцы, занимающие долины Катуни, Ануя и Чарыша, и теленгиты (в долине Чуи) и 3) киргизы в долине Чуи и Бухтармы.

Алтайцы (алтай-кижи, как они сами себя называют) занимают центр Алтая к северу от Белухи; территория их кочевьев совпадает с „Кан-Каракольской землицей“ исторических русских актов XVIII ст. Они делятся на семь дючин, дючины делятся на арбаны³. Во всех семи дючинах насчитывается около 25,000 д. об. п. *(душ обоего пола). Дючины управляются зайсанами, которые в настоящее время избираются народными собраниями.

Черневых татар (алтайцы называют их туба-кижи) и шорцев (мор-кижи) насчитывается около 20,000 д. об. пол⁴. ; они разделяются на 27 волостей; во главе каждой стоит башлык или староста. Алтайские дючины именуются первая дючина, вторая, и т. д. до седьмой; волости черневых татар различаются традиционными именами вроде Бежбоякова, Шерогашева, Итиберская и др. И алтайцы, и черневые татары имеют демократическую конституцию общественной жизни.

С юга из Монголии через хребты Нарымский и Сайлюгем вливаются в Алтай киргизы, расслоенные на два сословия: белую и черную кость, подобно монголам. Члены белой кости иначе называются султанами, которые считаются потомками Чингис-хана, так же, как и монгольские тайджи.

По языку прежде всего отделяются от остального населения киргизы, которые принадлежат  к группе степных турков, куда также относятся башкиры, туркмены, ногайцы и древние половцы. Остальные же обитатели Алтая принадлежат к восточной группе турецких языков, вместе с сибирскими татарами, сойотами и древними орхонскими уйгурами VII и VIII веков.

Такая же разница, как и в языке, замечается и во внешней обстановке быта между киргизами и остальным населением Алтая. Последнее получило культурное влияние из Монголии, которая, в свою очередь, жила под влиянием Китая; киргизы жили под влиянием Туркестанской культуры. Это видно и на костюме, и на постройках, и на кухне. Разница так значительна, что ведет к заключению, что эти два племени долго жили вдали друг от друга под различными влияниями.

Жилищем для алтайцев и теленгитов служат постройки двух родов. Конусообразные шалаши „аланчики“ из жердей, покрытые корой лиственниц или берестой, принадлежат к типу северно-сибирских чумов, только здесь — кора вместо звериных шкур. Другая постройка — ,,агач-уй“ — состоит из шестигранного сруба из пяти венцов; над ними еще надстраивается несколько венцов, поперечник которых постепенно кверху уменьшается, отчего получается крыша в виде шестигранной пирамиды. Эти алтайская жилища в сравнении с переносными войлочными палатками монголов и киргиз мало подвижны и тяжелы; племя, живущее в них, чтобы переселиться, должно бросить их в надежде на новом месте построить новые жилища. Этой разницей жилищных построек, может быть, объясняется, почему за двухсотлетний период знакомства русских с Алтаем алтайцы остались на тех же местах, где их нашли первоначально, не расширили своей территории и не заняли пустовавшие долины Убы и Бухтармы, тогда как киргизы за тот же период продвинулись от Чар-Гурбана до Кош-Агача.

Посторонние культурные влияния особенно отразились на костюмах. Киргизы носят халаты и шубы Туркестанского покроя; полы прямые, правая пола запахивается сверху. У алтайцев покрой шуб монгольский; левая пола сверху и на груди на ней вырез в виде прямого угла. Шапка у алтайцев представляет вариацию монгольской; она симметричная, а не круглая; на ней отличается правый и левый бок; нa затылок и спину с неё ниспадают две ленты. У киргиз часть шапок круглая, впрочем есть и симметричные, но в таком случае они имеют конический верх. Тулья у алтайской шапки плотно простегана; у алтайцев нет таких мягких шапок, как у киргизов. Сапог у алтайцев без каблука, как у монголов и китайцев; у киргиз с высоким каблуком. Киргизки не могут обходиться без мыла; они стирают белье и белые миткалевые уборы, которые носят на головах. Алтайцы так же, как и монголы, обходятся без мыла.

Кухня у алтайцев тоже монгольская. Основная пища—проквашенное молоко и копченый творог «курут». Чтобы получить его, проквашенное молоко кипятят в котле и выгоняют из него «араку», вино; оно тут же и распивается, а творожные осадки вынимаются из котла, прессуются в горстях в колобки и раскладываются на решетчатые полати, устроенные над очагом. Так как курут служит главным пищевым запасом на зиму, то полати для него и винокуренный снаряд—две принадлежности каждой алтайской юрты; киргизы также приготовляют курут, но другим способом, и винокуренные снаряды в киргизской юрте встречаются крайне редко. В приготовлении мяса замечается большая разница у алтайцев с киргизами. Последние сильно уваривают его и получают наварный суп, который сильно солят: алтайцы и монголы мясо едят недоваренное, с кровью, едят без соли и невкусный навар часто выливают из котла на степь.

Все алтайцы, и мужчины и женщины, так же как и у монголов, курят табак, и потому у каждого алтайца постоянная принадлежность костюма стереотипная китайская трубка. В этом также разница с киргизами, которые вовсе не курят табаку.

Вообще внешняя культура у алтайцев одного происхождения с монгольской, и вот почему русские, впервые познакомившись с алтайцами и не разобравшись, как следует, приняли их за ветвь монгольского народа и стали звать калмыками, тогда как они говорят турецким языком. В то время как алтайцев нельзя оторвать по их внешней культуре от того культурного мира, который распространен от Алтая до Калганских ворот в Великой стене, киргизы, принадлежащие к одному с алтайцами турецкому племени, представляются чужими гостями, недавно сомкнувшими свои кочевья с кочевьями алтайцев. Они вырабатывали свои привычки под другим влиянием вдали от Алтая и как будто в течение своей жизни никогда не сталкивались со своими собратьями по языку, обитавшими в Алтае.

Алтайские инородцы считают р. Катунь границей Алтая; к западу от реки—Алтай, к востоку, по правому берегу реки Иши, «чернь». Это имя простирается на пространство от Катуни до р. Бии и берегов Телецкого озера. Жителей этой местности алтайцы зовут «иш-кижи»—черневыми татарами⁵, но алтайцы не распространяют этого имени на инородцев, живущих восточнее, между тем в русской географической литературе черневыми татарами зовут всех жителей на пространстве от Бии до вершин Томи.

Жители этого района от Катуни до Томи отличаются от алтайцев более оседлым образом жизни; у них менее скота, особенно конного; кроме звероловного промысла, они занимаются рыболовством и умеют плести сети. Русские, построившие г. Кузнецк, не могли найти большой разницы между ними и другими сибирскими татарами и потому звали их татарами, но столкнувшись с алтайцами, они не могли не заметить их значительные заимствования у монголов и в отличие от черневых татар назвали их калмыками. У всех инородцев к востоку от Катуни сильно выразилось русское влияние в их образе жизни, в жилищных постройках и в костюме. У иш-кижи кроме шестигранных юрт много домов, построенных на манер русских; у Кумандинцев, которые живут по реке Лебеди, совсем нет шестигранников, у всех русские избы. По верхней Томи и её притокам Кондоме и Мрассе живут шорцы; они живут в шестигранных юртах, но внутренняя их обстановка сближает их с сагайскими и абаканскими татарами Енисейск. губ. На кузнецкой степи около с. Бочата живут телеуты (сами себя они называют теленгит), которые более, чем какое другое племя, сделали успехи в усвоении русской культуры.

Народный характер у алтайцев и других обитателей Алтая слагался в условиях сибирской лесной природы. Это не были чистые кочевники-скотоводы, вроде монголов и киргиз, в значительной степени они были звероловы. В степях, по южную сторону Алтая, происходили крупные исторические события: степные революции и разгромы кочевых государств, нашествия орды на культурные оазисы и опустошение их, но обитатели Алтая были за своим Алтаем как за стеной от этих миpoвых событий: до них доносились лишь слабые отголоски, не производившие никаких изменений в их жизни. К югу от Алтая языки сменяли один другой; на северном его склоне, по-видимому, и теперь живут потомки того народа, которого тут помещает китайская летопись около Р.X. Разве только небольшие обломки разгромленных племен, спасаясь от нашествия, переваливали на северную сторону Алтая, оседали тут и входили в состав алтайского населения. Алтайская гора изолировала это население от влияния отдаленных международных сношений; монголы подверглись влиянию буддизма, киргизы мусульманства, но ни буддийское, ни мусульманское влияние не коснулось Алтая. На Алтае opиeнталисты находят турецкую расу, лучше чем где-нибудь сохранившую свои оригинальные этнографические черты.

Несовершенный скотовод, полузверолов, житель Алтая проходит суровую жизненную школу. Охотник за пушным зверем проводит целый месяц один в дремучем лесу. Это уединение и жизнь под постоянной угрозой опасности от встречи с хищным зверем, от снежной лавины или от бурного потока воспитывают в нем индивидуалиста с угрюмым молчаливым характером. Промысел зверолова дает мало шансов для развития коллективной жизни. Алтайские люди живут скучно; жизнь их не окрашена праздниками и сборищами народа в той мере, как у классических кочевников.

В монгольскую жизнь большое разнообразие вносит буддийский культ, который требует большой помпы, требует храмов, наполненных статуями и иконами, процессий, оркестров музыки, танцев. Народные сборища в Монголии вызываются буддийскими праздниками, часть которых создана была не пришлым культом, а национальной жизнью, как напр., так называемые «игры семи хошунов», сопровождаемые состязаниями в борьбе и скачками.

Жизнь кочевника-киргиза также достаточно обставлена праздниками, сборищами народа и весельем. Обстановочная картина кочевки, совершаемая всегда в нарядных костюмах, свадьбы, поминки, сопровождаемые пирами, скачками, состязаниями борцов в физической силе и поэтов в искусстве импровизировать, превращают летнюю жизнь киргиз в сезон непрерывных увеселений.

Жизнь алтайских звероловов бледнее жизни обитателей степей. Хотя они совсем не подвергались влиянию космополитических религий, стирающих национальные особенности, но гений обитателей Алтая не был в состоянии создать блестящих ритуалов, которые красят народную жизнь.

Изолированность алтайского населения от политических движений в степях была благоприятна для хранения народной старины. Запасы народных преданий у алтайских инородцев громадны. В памяти их покоятся целые библиотеки фольклора. У алтайских обитателей замечаются две традиции: шаманская и светская, или традиция так называемых «кайчи» (рапсодов).

Шаманство было распространено и в Монголии, и в киргизской степи, но в настоящее время здесь находят только жалкие остатки его; напротив, в Алтае этот культ до сей поры сохранился во всей своей целости. Во всех долинах раздавались удары бубнов, во всех юртах можно было найти собрание курмежеков (домашних пенатов); по долинам были разбросаны «таилганы» (следы кровавых жертв), т. е. повети на четырех столбах с костями жертвенных животных и с вывешенной шкурой жертвы. И теперь еще можно здесь записывать сколько угодно тексты и для граммофона – мотивы шаманских песен, в которых шаманы обращаются к могущественным представителям нереального миpa то с просьбами, то с требованиями. И можно из рассказов шаманов составить понятие о поэтических воззрениях алтайских жителей на природу, свидетельствующих о богатом воображении их предков.

Обитатели Алтая жизнь природы понимают как вечную борьбу двух начал, доброго и светлого со злым и темным. На светлом небе они помещают Ульгеня, в подземном мире, куда не проникают лучи солнца, жилище Ерлика. Ульгеню приписывается построение миpa, но этого он не мог сделать без помощи Ерлика. Ульгень не обладал вещим знанием, которым был одарен Ерлик, первый шаман на земле, который знал тайну, как обращаться в птицу и нырять на дно морское. Обратившись в утку, Ерлик доставил Ульгеню щепотку земли со дна морского, и из этой горсти Ульгень создал материки, вызвал на них леса и травы и населил зверями. По окончании творения Ерлик сталь требовать, чтобы Ульгень разделил с ним власть над миром; Ульгень отказал. С той поры Ерлик мстит Ульгеню тем, что преследует его творения. Он насылает на них всякий гнус и гадов. Его послы «ельчи» бродят по земле, ловят людей и уносят в ад, в подземное царство Ерлика. Его ловцы сторожат на дорогах и ловят проходящих людей баграми, как рыбу.

Шаманское творчество варьирует этот образ противника неба до неузнаваемости. Оно превращает его в богатыря, который замышляет ототкнуть мировую пробку, чтобы воды океана хлынули на материки и погубили все творения небесного царя. В другом случае оно создает величественный образ первого шамана, благодетеля человечества, который достигает высшего вещего знания, равняющего его в могуществе с царем неба; он приобрел силу воскрешать людей, т. е. упразднил смерть на земле. Разгневанный царь неба обрек узурпатора вечно бить в бубен на вершине высочайшей горы.

Шаманы – посредники между нашим миром и нереальным; ударами в бубен они делают себе покорными невидимых духов, которыми шаманское воображение населило всю природу. Эти духи, так называемые „курмоси», раскрывают шаману тайны нереального мира, помогают ему в розысках и оказывают ему услуги в его путешествиях по нереальному миру. Иногда шаману приходится совершать экскурсии в резиденции Ульгеня и Ерлика. В этих случаях пляска шамана с бубном в руке превращается в лицедейство; шаман изображает, как он поднимается на небо или как опускается в подземный мир, рассказывает, какие он имеет встречи, какие видит картины. Особенно богато разрисовано шаманским воображением нисхождение в ад к Ерлику.

Кайчи (рапсоды) поют длинные эпические песни под аккомпанемент табшура (балалайки). В этих песнях описываются подвиги богатырей, их битвы с злыми богатырями. Эти светские песни знают Ерлика; неоднократно в них описывается, как богатырь, подобно шаману, спускается в подземный мир к Ерлику, чтоб вытребовать от него какой-нибудь талисман. Но светские песни не знают Ульгеня; на его месте на небе они помещают Уч-Курбустан-хана. Этим светская традиция отличается от шаманской. Существованием двух традиций объясняется казавшийся доселе странным факт, что одни путешественники, излагая космогонию алтайских инородцев, говорят о царе неба Ульгене, а другие об Уч-Курбустан-хане. Так как Курбустан-хан известен и бурятам, и монголам (под именем Гучин-Гурбу-Хурмустен-хана), то появление этого имени у алтайцев следует, быть может, объяснить заносом из соседнего юга. Олимп с Хурмустен-ханом во главе, может быть, принадлежал к культу, который существовал в Монголии (у уйгуров); шаманский Ульгень – это национальный бог алтайцев, а Курбустан-хан—принесен им чужеземным влиянием.

В 1893 г. в Алтае началось религиозное движение в пользу нового учения, которое начал проповедывать алтаец Чет Челпанов, житель долины Чарыша (выше Кана). Новое учение проповедывало падение шаманства и водворение на его мёсте чистого деизма. Чет учил своих родичей поклоняться одному Бурхану; многолюдный шаманский Олимп получил отставку; вместе с тем велась проповедь против кровавых жертвоприношений. Поклоненье и покорность Бурхану выражалась мирной публичной демонстрацией чувства посредством водружения березовых деревьев и увешиванием их белыми лентами. Шаманы очутились в опале; гул бубнов прекратился в тех ущельях, где новое учение заняло господствующее положение. Ученики нового учения жгли бубны и курмежеки. Чтобы свидетельствовать свою приверженность к новому учению, ученики его носят с собой и держат в руке при входе в чужой дом ветку березы с навязанной на ней полоской миткаля. Это новое учение сами алтайцы называют „белой верой“, русские называют его бурханизмом. Бурханистское движение подогрело жившую в народе давно мессианскую надежду на пришествие национального героя Ойрот-хана, который вновь сделает алтайский народ счастливым. К сожалению, беловерцы отрицательно относятся не только к излишествам шаманства, но и ко всякому народному преданию, к национальному эпосу и к национальной старине вообще.

Это исключительное событие, когда народ отрекается от самого себя, от своей национальности, от своего национального культа в пользу космополитического бога, объясняется двумя причинами: с одной стороны — распространением в алтайской среде сведений о гуманных культах, о христианстве и буддизме, с другой стороны — поведением шаманов, корыстных и не дисциплинированных социальной предусмотрительностью, которые дискредитировали шаманских богов и создали им репутацию жадных и обжорливых особ. Новое учение явилось протестом против разорительного шаманского культа.

Новое учение расчищает почву для проповеди других единобожий. С мусульманством новое учение находит сродство по чистоте своей деистической идеи, кроме того, оно с мусульманской нетерпимостью относится к ниспровергнутому культу. Оно враждебно относится не только к шаманам, но и к национальной традиции вообще, к национальному эпосу и поэзии. Бурханисты более клерикальны, чем христианские миссионеры.

Г. Потанин

(печатается по: Сапожников В. В. Пути по русскому Алтаю. – Томск, 1912. – С. 15-2. При подготовке к печати графика и орфография текста приведены в соответствие с современными нормами; топонимы и специальные термины даны в авторской версии)

Подготовлено Т. Шастиной, методистом Национальной библиотеки имени М. В. Чевалкова

^1. Ориенталисты допускают, что среди турецких племен Алтая могут скрываться отуречившиеся финны: так напр. в черневых татарах, живущих между Катунью и Телецким озером, видят финнов, почему китайцы зовут их туба, именем, придаваемым также койбалам, племени, несомненно финского происхождения.
^2. В его книге «Aus Sibirien» седьмая глава посвящена описанию его раскопок.
^3. Дючина по монгольски — „сорок“, арбан—„десять“. Вероятно, прежде дючина составлялась из 40 десятков, т. е. из 400 плателыциков алмана.
^4. По Патканову (по данным 1897 г.).

^5. Буквально «черневыми людьми»
Миткаль – суровая тонкая хлопчатобумажная ткань.
Ориенталист – востоковед.
Орхонские письмена – наскальные надписи, созданные на основе графики, применявшейся для записи текстов на тюркских языках в VIII-Х веках н.э.; основные памятники открыты в 1889 г. Н.М. Ядринцевым при поисках Каракорума.
Руны – знаки письменности древних германцев; высекались или вырезались на камне, металле, дереве, кости; имеют специфическую угловатую форму, приспособленную для высекания.
Р.Х. – Рождество Христово.
Сажень – древняя русская мера длины = 2,16 метра; первоначально – расстояние от кончиков пальцев одной руки до кончиков пальцев другой при вытянутых в стороны руках.
Чернь (черневая тайга) – густой, малопроходимый лес с темнохвойными деревьями, пихтами и елями, с примесью осины и березы, рябиново-черемухового подроста, также с высокими травами; одна из древнейших растительных формаций Сибири, включающая около 30 эндемичных видов.
Чудь – древний мифический народ, встречается в том числе и в фольклоре народов Сибири; в основе преданий лежат сюжеты об уходе автохтонного населения или гибели первого поколения людей. «Чудаки́ и чуда́ки, сиб. Чудь (т. е. странный и чужой) ж. собр. народ-дикарь, живший, по преданию, в Сибири, и оставивший по себе одну лишь память в буграх (курганах, могилах); испугавшись Ермака и внезапно явившейся с ним белой березы, признака власти белого царя, чудь или чудаки вырыли подкопы, ушли туда со всем добром, подрубили стойки и погибли…». (В.В. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка»).