Алтайдын Чолмоны

Историческая составляющая традиционного праздника Чагаа-Байрам

04.02.2022

Чагаа-Байрам (белый месяц, алт.), Цаган-сар (монг.), Шага (тув.), Сагаалган (бур.) – это и сам праздник Нового года, и первый месяц года, который открывает весну, весенне-летний сезон. Он празднуется по лунному календарю, в период новолуния (конец января – начало февраля, точной фиксированной даты нет, имеется смещение до марта, как, например, у монгольских народов), исследуемый праздник чрезвычайно распространен в Азии и в частности у тюрко-монгольских народов (алтайцы, тувинцы, монголы, буряты, калмыки, народы Тибета, Индии и многих др.).

Исследованию тюрко-монгольского нового года, как и календаря, неотъемлемой части летоисчисления, посвящены труды таких исследователей как М. Поло, Н.Л. Жуковской, Е.Н. Романовой, С.П. Тюхтеневой, К.Е. Укачиной, Е.Е. Ямаевой, А.И. Наевой и др.
В ходе исторического развития алтайского этноса Чагаа вобрал в себя высокий семиотический статус праздника, являющийся синкретичным началом, «нового времени», обычаев и культа плодородия, религиозных и мировоззренческих представлений, объясняющих наличие локальных вариантов как праздник развязывания мяса в ӱӱче «Ӱӱчее чечер», белый праздник «Чагаа-Байрам», праздник катания «Jылгайак». Также данный праздник обрел ритуальное пространство и ритуальные действия в зависимости от исторического периода времени, прочно вошел в семейно-родовую сферу, став, к тому же, еще и семейным праздником.
Первые упоминания о праздновании Цаган-сар встречаются в записях Марко Поло. Исследователь отмечал, что «в этот день сам император и его подданные одевались в белое и все подвластные народы приносили ему дары… Знать и народ в этот день преподносят друг другу белые вещи, обнимаются, веселятся, пируют, и делается это для того, чтобы счастливо и по добру прожить весь год».
Отмечать Новый год в феврале по китайскому образцу монголы начали по приказу Хубилая, внука Чингисхана, первого императора династии Юань. Вместе с праздником на февраль перешло и название новогоднего месяца, символизирующий его счастливый и священный характер, а также максимальное использование молочных продуктов, хотя в это время года их бывает не так уж много.
Наиболее ранние сведения по алтайскому календарю, как северного, так и южного вариантов, встречаются в работах И.Г. Георги, Г.И. Спасского, В.И. Вербицкого и В.В. Радлова, которые содержат указания месяцев, в том числе и месяца перемены года, приходящегося на конец января и первую половину февраля.
Миссионер В.И. Вербицкий, живший и работавший в Горном Алтае в середине XIX в., отмечал, что на февраль, в ветреный месяц, когда солнце поднимается на горизонте в рост человека на коне, год переменяется, подразумевая, что происходит обновление времени, наступает новый весенне-летний сезон и хозяйственная деятельность входит в свой новый виток.
Другой знаменитый миссионер Михаил Андреевич Невский (церк. имя – Макарий) писал, что началом года у алтайцев признается месяц март «тулаан», что он подкреплял дополнительными источниками, но при этом нужно отметить, что в наименовании месяцев был нарушен традиционный порядок перечисления и отчет велся в соответствии с юлианским и григорианским календарем (отставание на 12 суток) с месяца, приходящегося на январь.
В работе А.Г. Данилина «Бурханизм (из истории национально-освободительного движения в Горном Алтае)» Чагаа-Байрам специальному исследованию не подвергается, но в работе присутствуют крайне интересные сведения о календаре, отношении к нему как культовому предмету, упорядочивающему временной континуум. Так, в Онгудайском аймаке, отмечает исследователь, календарь во время молений Ӱч-Курбустану вывешивался как раз против очага и ак-jайыка, в других случаях его устанавливали на березку у ак-тагыла. Также в исследовании приведены тексты молений, формул обрядово-культового значения, применяемых в отправлении культов во время проведения Чагаа-Байрама.
В 1990-е гг. были опубликованы два текстологических сборника, «Алтай алкыштар», «Алтай калыгыстыҥ айлаткыш jаҥдары», подготовленные К.Е. Укачиной и Е.Е. Ямаевой. Также ими было опубликовано ряд публикаций образцов обрядового фольклора и научных статей.
Также в это время была выпущена первая брошюра сценария проведения народного обрядового праздника «Чагаа-Байрам» в постановке В.А. Енчинова, где Чагаа был рассмотрен в тесной связи с обычаями и ритуалами почитания духа Алтая, гор, огня. Вышеуказанные работы 90-х гг. ХХ в. были одними из первых попыток возрождения Чагаа, поэтому первые работы относятся преимущественно к методологическому корпусу, когда важно было знать непосредственно сами обычаи и ритуалы, систему и принципы благопожеланий, чтобы люди на селе и в городе могли сами проводить и отправлять культы.
В 2000-х гг. в работе С.П. Тюхтеневой «Алтайский календарь» детально проанализированы месяцы, в том числе и летоисчисление алтайцев, где смена года приходится на промежуток февраль-март, времени обновления природы и наступления тепла.
Одно из немногих исследований, специально посвященных Чагаа, принадлежит перу С.П. Тюхтеневой, статья «Новогодний праздник у алтайцев». Ученый, используя собственные полевые материалы, собранные в 90-х гг. ХХ в., приходит к выводу о сложной семантической структуре Чагаа у коренного населения Горного Алтая, что вытекает из особенностей исторического развития тех или иных территорий региона. Речь идет о наличии к началу ХХ в. локальных вариантов таких, как праздник развязывания мяса в ӱӱчее «Ӱӱчее чечер», белый праздник «Чагаа», праздник катания «Jылгайак». Исследователь также отмечает обрядовую сторону данного праздника, возводя ее к системе инициальной магии (по классификации С.А. Токарева, или симильной магии по Дж. Фрэзеру), содержащей магический и вербальный компонент. Например, магия первого дня имеет цель экстраполировать все положительное в 1-й день 1-го месяца года на весь год. Обилие мясной и молочной пищи, изобилие на праздничном столе должны были символическим образом способствовать тому, чтобы весь год был изобилен.
В исследовании Г.П. Самаева «Записи Макария как источник по исследованию алтайского календаря» приводятся подробные сведения по традиционному алтайскому календарю, когда традиционное летоисчисление было еще действующим и не испытало существенного влияния христианской традиции. Начало года, по исследованию Г.П. Самаева, следовательно и время проведения Чагаа, приходилось на промежуток января-февраля по начало марта, при этом наименование месяца чагаан приходится на январь.
В работе Е.Е. Ямаевой «Астральная мифология и традиционный календарь алтайцев» Чагаа рассмотрен в тесной связи с функционированием календаря и учтен как один из важных элементов реконструкции календаря, в том числе и посредством таких персонажей, как Кокымай, выступающих как человек или существо, нарушающее нормальный порядок вещей, олицетворяя хаос и антимир, что согласуется с мифологическими представлениями установления хаоса, особенно в дни празднования древних праздников.
В 2006 г. выходит в свет коллективная монография «Тюркские народы Сибири» под редакцией Д.А. Функа и Н.А. Томилова, где С.П. Тюхтеневой праздник встречи нового года Чагаа-Байрам рассмотрен в структуре праздничной культуры, а не календарной обрядовой системе, что позволяет говорить о сложении структур и систем календарных и праздничных обрядовых действий. В работе последовательно изложены ритуальные действия Чагаа и культурно-развлекательный компонент, имеющий как утилитарную функцию, так и сакрально-магическую.
2009 г. в системе изучения Чагаа ознаменовался выходом монографии С.П. Тюхтеневой «Земля. Вода. Хан Алтай: этническая культура алтайцев в ХХ в.». В монографии детально изучен ход ныне бытующего варианта Чагаа, прослежена ритуально-последовательная канва праздника, в том числе интересны этнографические заметки как ритуал приветствия на новый год, проанализирована система изготовления шатра – сакральных фигурок из теста, которые в последующем сжигаются на костре как подношение духу хозяина Алтая.
В другой коллективной монографии «История Республики Алтай. Том II» 2010 г. издания, под ред. Н.В. Екеева, указаны сложности интерпретации Чагаа, где появляются данные о праздновании перемены года даже в декабре, в виду значительных перемен в календаре алтайцев в XIX в., также указаны разные локальные варианты празднования Нового года.
В работе А.И. Наевой «Алтайский обрядовый фольклор: специфика жанра (этнокультурологический аспект)», изданной в 2013 г., Чагаа выступает не только как самостоятельный народный праздник, но и продемонстрирована его инсталляция в современной культуре, посредством активного использования в развитии и популяризации традиционных знаний о культе гор, огня, системы и принципов формул благопожеланий. В работе можно проследить как менялся праздник Чагаа. Так, опираясь на материалы сегодняшнего дня, можно выделить эмансипацию события, где уже отсутствует синкретизм локальных вариантов, и Чагаа однозначно начинает означать наступление нового года, а «Jылгайак», например, наступление весны.
Следующей коллективной монографией, так или иначе рассматривающей историю, значение, семантику Чагаа-Байрам, явилось издание 2014 г. «Алтайцы: Этническая история. Традиционная культура. Современное развитие» под ред. Н.В. Екеева. В работе отмечается, что Чагаа в первых десятилетиях XXI в. стал устоявшимся общественным праздником, который отмечается на всей территории региона, и население воспринимает его не просто как рядовой праздник, а праздник обновления времени со своей структурой и ритуальными действиями.
Другой немаловажный научный труд, где освящается Чагаа в Республике Алтай – «Очерки по новейшей истории Республики Алтай (1991–2010 гг.) под ред. М.С. Каташева, также вышедший в свет в 2014 г. В исследовании говорится об истории появления Чагаа-Байрам на территории Горного Алтая, приводится его преемственность с новогодними праздниками других народов и без внимания не остается ритуально-культовая часть. Важным моментом является то, что авторы указывают, Чагаа на современном этапе исторического процесса является примером связи алтайцев с тюрко-монгольским миром, в силу своего геополитического положения и культурного родства между народами Центральной Азии.
Таким образом, народный праздник Чагаа-Байрам прошел длительный путь своего развития, от становления до «пережитка времени», от «пережитка времени» до возрождения, от государственного праздника до семейно-родового, от семейно-родового вновь до государственного (как известно в 2003 г. согласно закону «О праздничных и памятных днях, юбилейных датах в Республике Алтай» Чагаа-Байрам приобрел статус праздника, а совсем недавно стал нерабочим днем).
Как видим из этого небольшого историографического обзора, Чагаа всегда интересовал исследователей: и в XIX в., и в ХХ в., и в новом тысячелетии не утихает интерес. В обзоре не приведены многочисленные статьи, заметки, посвященные Чагаа, которые вышли в газетах нашего региона, «Алтайдыҥ Чолмоны», «Звезда Алтая», так как это целая тема отдельного обзора, но нужно подчеркнуть, что во многом благодаря именно им формируется общий культурный геном праздника.

Эркин Енчинов,
кандидат исторических наук