Алтайдын Чолмоны

Иван Чичинов: «Человек с доброй улыбкой»

18.06.2020

Как принято говорить об ушедших от нас людях, мы знаем. Однако, этого человека я помню таким, что нетрудно сказать об этом, нисколько не кривя душой. Неожиданная кончина теплой августовской ночью в зрелые 52 года, практически, здорового человека показалась всем загадочной, даже, возможно, мистической. Мы – не врачи, но мало кто поверил в опасный букет его болезней, которые вскрыл столичный специалист, к сожалению, так

шком жестокий закон принят во Вселенной… Тем тяжелее, когда уходит человек, которого знал с юных лет. Впервые я увидел Валеру в детском интернате с. Шебалино. Учились с ним в параллельных классах. Он – в алтайском классе 8 «б», я – в русском 8 «а». В те годы была всего одна средняя школа на всех детей района, и учились лишь те, кто хотел и мог это делать. Закон о всеобуче, возможно, лишь витал в головах родителей,  да у способных к наукам детей. Ведь не все желающие могли учиться, из-за плохих материальных условий.

Я не говорю, что нужна была хорошая, модная одежда, нет. Мы, например, так и «профорсили» все четыре шебалинских зимы в ватных стеганых фуфайках, не говоря о других отличительных особенностях своего гардероба. Приезжие дети алтайских классов жили в интернате на полном государственном обеспечении, обычно с 5 по 10-й классы. Детям русских классов таких привилегий не было, за исключением тех, кто из многодетных семей, сирот и малообеспеченных.

Говоря о нас, я буду иметь в виду пятерых одноклассников, приехавших получать среднее образование из разных деревень района, вместе проживших четыре года. Из нас, пятерых, лишь я жил бесплатно первые три года, т.к. не имел отца. Он умер после войны, искалеченный ею. За последний год моей учебы пришлось платить старшему брату, отслужившему в армии, по 20 руб. в месяц. Но это были большие деньги, в то время.

Близко познакомиться, тем более стать друзьями с Валерой никому из нас не пришлось. Тому – много причин. Одна из них – мы жили отдельно, вдали от общего интерната, в маленькой хибарке недалеко от школы. Тем не менее, случайные встречи были. В отличие от многих, Валера был очень коммуникабельным, компанейским, без комплексов. Запросто заходил в нашу хибару, мог говорить о чем угодно. Делал это всегда с улыбкой, но имея на все свои философские суждения, осыпая нас цифрами и фактами из таких областей жизни, о которых мы не знали, чаще всего ничего. Но больше всего он «просвещал» нас в политике. Уже тогда, будучи 14-летним пацаном, он мог свободно сыпать ленинскими цитатами, изречениями других великих людей, подводя итоги, или иного случая фразами политического лексикона. Мог, шутя, оценить себя: «Прост, как правда», и другими.

Откуда у парнишки из глухой алтайской деревушки Апшуяхта появились такие недетские познания и интересы? Сейчас, я думаю, что, попав в большое село, столицу района, он был просто удивлен. Его живая, любознательная натура не смогла равнодушно обозревать такое огромное изобилие знаний, информации и в школе, и в библиотеке с читальным залом, в кино и в самой жизни, что была ему интересна. Причем, нашел он ее, как всегда, быстро. Или, возможно, он просто повзрослел раньше всех нас, в период «трудного возраста», в 5-6 классе. Ему повезло, что в это время он оказался именно там, в с. Шебалино, в той школе, где все учителя были легендарными.

Директор школы В. В. Скибин – бывший летчик, сопровождал Сталина на Тегеранскую конференцию в составе истребительского эскорта. Он вел уроки истории, исходя из новостей того дня, когда был урок, и мы всегда были в курсе всех мировых событий. Анализируя события, Виктор Васильевич связывал их с прошлым, давал им оценку и прогнозировал их дальнейшее развитие.

А добрейший, пенсионер уже тогда, но бессменный учитель химии П. Я. Моргун! Он ориентировался в химии так, что это не подлежит сравнению с чем- либо. На наших столах на каждого ученика был ящичек с полочками, в которых находилось огромное количество различных химикатов. Подобного я не встречал больше нигде.

И. Ф. Адуков – заслуженный учитель школы РСФСР, человек-фантастика. Пережил Ленинградскую блокаду, жив и сегодня. Каждый ученик мечтал, чтобы математику вел именно он. Сейчас это может показаться смешным.

Физику вел М. К. Капчикаев, он дневал и ночевал в своем физкабинете в новой школе, где все что-то строил, монтировал, переделывал. Безусловно, он был трудягой-новатором в своем деле. Сейчас Михаил Кузьмич – заслуженный учитель, имеет ордена и медали за свой учительский труд, пенсионер.

Да мало ли кто еще работал тогда! Можно только преклоняться перед их бескорыстной работоспособностью.

Валере повезло со школой, учителями, с тем, что учиться начал там именно с пятого класса. Повезло, что приехал из глухого села, а не родился в с. Шебалино, уже тогда, славившемся культурной жизнью и хорошей школой. Иначе мог не удивиться новому и не проявить к нему интерес. Был он резвости неугомонной и радовался всему. Мы не видели его унылым и хмурым, всегда лучился своей доброй лукавой улыбкой. Вспоминая его, юного, можно сказать, что это был солнечный мальчик.

Мы были больше слушателями тогда, чем оппонентами по любому политическому вопросу. Или, во время XXII-го съезда партии, когда он доказывал нам великую роль усатого вождя, после выноса его тела из Мавзолея. Или по рассказам из жизни других великих людей, в т.ч. местного значения. В качестве веселого случая из этой серии, он поведал нам о привычке одного «нашего» депутата Верховного Совета СССР. Видимо, имея легкий нрав, депутат любил пошутить даже в столовой. Опираясь на огромную свою должность, он заказывал, например, 40 стаканов чая. Конечно, удивление, но раз клиент просит… Когда обалдевшие работники питания приносили разносы, холодный клиент изображал удивление всей своей депутатской фигурой: «Как? Зачем?» – «Но ведь вы заказывали сорок?». Тогда следовало удовлетворенное такой шуткой разъяснение. Шутник поднимал свою властную ладонь с загнутым большим пальцем и, еще раз, говорил: «Сорох, сорох!». То бишь, четыре. Валера от души смеялся в конце своего рассказа.

Последние два года учебы он был секретарем школьной комсомольской организации, членом педсовета, как тогда полагалось. На одном из собраний, почему-то, выбрали председателем меня. Тогда я впервые понял, что это – не мое дело. Особенно, после выступления кого-то первым захлопал в ладоши, хотя надо было, наверное, сделать осуждающий вид. У Валеры же все получалось само собой. Он уже тогда знал, «кем быть?». И, в этом смысле, он был счастливым человеком, ибо не каждый, в юном возрасте, делает столь необычный жизненный выбор. Для этого у него были все данные будущего руководителя, и они теперь известны всем. Он стал профессионалом высокого класса в своем деле.

После окончания школы, встречаться с Валерием Ивановичем приходилось очень редко. По общественным нуждам был я всего три раза в его кабинете на коротеньких приемах.

После переезда на жительство в город, видел его на трибуне на первомайских и ноябрьских демонстрациях. Я смотрел лишь на него и, проходя, махал рукой. Он всегда находил глазами меня в нашей небольшой колонне, а увидев, резко бросал руку вверх, махал ею и улыбался своей, по-прежнему, доброй улыбкой.

Не мне судить о том, были ли ошибки в его сложнейшей политической работе. Я думаю, что слишком быстрым, почти неуловимым стал темп жизни, после перестройки. Система управления, к которой он готовился с детства и которую познавал всю сознательную жизнь, бесславно рухнула. Правильно ли он поступал в новых условиях? Возможно, он уже знал, «с чего начать?»

Может быть, Высшая Вселенская инстанция, подарившая ему в детстве дар руководителя, не захотела больше допустить все более и более нарастающего кома измышлений, которые кому-то было нужно направлять в его сторону и которые только ОНА могла отвести от него. Однако, ввиду огромной занятости, не успела это сделать. Она решила оставить для всех нас ЕГО таким, каким он и был всю свою сознательную жизнь. Мудрым и честным человеком, лидером, вождем.

И вот – последняя встреча-прощание. В просторном своем последнем домике лежал, конечно, не он, ничего похожего на прежнего Валеру… Но я вижу его прежним юным солнечным мальчиком.

14 марта 1998 г.