Алтайдын Чолмоны

Размышления у книжной полки

25.03.2021

Созданный в Национальной библиотеке имени М.В. Чевалкова Центр чтения стал комфортным местом для самостоятельного выбора книги читателем, в нем можно, уютно устроившись, полистать взятую с полки книгу, подумать, поразмышлять. Расстановка книг на стеллажах открытого доступа начинается с краеведческой литературы. Здесь нередко можно увидеть и юных читателей, и читателей со стажем, выбирающих книги алтайских писателей. Сейчас, на этапе подготовки к празднованию 265-летию вхождения алтайского народа в состав Российского государства, актуализируется историческая информация, читатели всё чаще обращаются и к научно-исторической информации, и к художественным источникам.

Сегодня мы расскажем об исторической прозе, о двух книгах, которые были опубликованы 15 лет назад к широко отмеченному 250-летию вхождения алтайского народа в состав Российского государства. Это книги–Дибаша Каинчина (Семена Боруковича Каинчина) «Пепел звезд» и Николая Семёновича Модорова «Трудный путь». Их общность базируется на жанровой модели повести и на создании такой схемы исторического художественного времени, которая обязывает главных персонажей – вождей народа – сделать безошибочный выбор на пути «собирания земель», выбор, не противоречащий основам национальной этики.

Указанные издания были подготовлены специально к празднику и опубликованы в Горно-Алтайске в 2006 году. Народный писатель Республики Алтай С. Б. Каинчин сделал авторский перевод своей повести «Јылдыстар когы», написанной в 1992 г., с алтайского языка на русский. Доктор исторических наук, профессор, известный публицист Н. С. Модоров значительно переработал и дополнил ставшие к тому моменту библиографической редкостью из-за огромного спроса и малого (300 экземпляров) тиража свои «Очерки по истории Алтая второй половины XVI — XVII веков». В этом усматривается еще одно общее свойство этих книг – авторы стремятся расширить круг потенциальных читателей, выводя содержание за рамки узконационального и узкопрофессионального бытования. Общность замыслов произведений на сюжеты из алтайской истории, восходящую к мысли Н. М. Карамзина о том, что история питает нравственное чувство, можно выразить словами Каинчина, поясняющими смысл названия его повести: «…время не исчезает: прошлое и будущее – все это наше настоящее. Поверить этому очень просто: одна мысль входит в другую, появляется новая <…>, одна жизнь входит в другую, образует новую, одну звезду втягивает в себя другая и сама изменяется, прошедшее втекает в наше настоящее, будущее берет начало отсюда». Идея включения исторической памяти народа в генетическую развивается писателями в сюжетах как передача власти (заповедей) от отца к сыну («Пепел звезд» – каган Ак-Кӱн и его сын Алып-Нере, в «Трудном пути» – князь телеутов Абак, его сын Кока и внук Табун).

Книги объединяет и обращение к документам — письменным историческим источникам, на базе которых выстраиваются сюжеты повестей; два произведения образуют единую цепь событий от времен тюркских каганатов до XVII века. Но осмысление документа производится писателями по-разному. В художественном произведении Каинчина древнейший письменный источник на территории Горного Алтая – рунические надписи на скале Калбак-Таш (IX-X вв.) важны как артефакт, служащий датировочным моментом – см. реплику учителя и скульптора Ойгорула: «Все же много работы успели выполнить они вдвоем за лето: по повелению кагана Ак-Кӱн, на лице скалы Калбак-Таш высекли заповеди его отца, кагана великого Кӱн-Уулы — Сын Солнца, а через год, Бог даст, высекут на скале, что рядом, и самого его, Ак-Кӱн, заповеди». В развитии темы древности слова записанного в национальной культуре усматривается влияние научных трудов С. С. Суразакова (у него есть яркая научная статья «Сходные черты стиля в орхонских надписях и эпосе тюркоязычных народов (на примере алтайского эпоса)» и Л. Н. Гумилева (редко кто из наших постоянных читателей не обращался к его монографии «Древние тюрки»), выявивших сходные черты орхонских надписей и алтайских героических сказаний. Повесть продолжает традицию обращения к древнетюркскому периоду, начатую в алтайской литературе И. В. Шодоевым, С. С. Суразаковым, А.О. Адаровым.

Хронологически сюжеты двух исторических повестей можно объединить в цепь событий от древнетюркского периода до XVII века, логически подводящую к вхождению самобытного этноса в состав Российского государства.

Н. Модоров, создавая документально-художественный текст, опирается на выдержки из летописей, всевозможные «отписки», «сказки», «расспросные речи», наказные памяти, статейные списки – на огромный корпус архивных документов, приближая их графику, орфографию, лексику к современным нормам или же, закавычивая, сохраняет язык и стиль цитируемого источника, создавая колорит описываемого времени. В повесть органично вплетаются казачий и алтайский фольклор, записки иностранцев о пребывании в России, многочисленные литературные реминисценции. Ученый-историк органично вписывает историю алтайского народа в историю Сибири и через неё – в историю  России.

Неавторское слово в тексте включается в достаточно пеструю мозаику из документально-исторических фактов и придуманных автором сцен и эпизодов, в которых действуют как вымышленные им, так и имеющие исторических двойников персонажи. Вот, например, как описана встреча в Томске телеутских послов, отправляющихся в столицу: «Прибывших послов и «приставленного к ним Вяткина» встретил у ворот «товарищ воеводы Алексей Коковинский» и повел их «по сукнам» сквозь череду служилых людей, выстроившихся пол обе стороны дорожки, к помосту, где сожидал «высоких гостей» глава «Томского города» – Приимков-Ростовский. По-хозяйски встретил их Иван Наумович, самочинно, «с титлой явил он народу Телеутской земли посланцев: Мамруча, Келкера и Дачина». Для объяснения использованных в тексте историзмов Модоров включил в книгу «Словарь устаревших слов и выражений».

Алтай мыслится обоими писателями как родная земля, родина предков. Особенностью художественного пространства произведений Каинчина является замкнутость, недаром земляки называют его «певцом одной долины» (первый сборник писателя, вышедший на русском языке в Горно-Алтайске в 1973 г., назывался «Люди одной долины»). В «Пепле звезд» сюжетные линии отца и сына разворачиваются каждая в своей долине как месте временного пребывания: в Долине Великих Каганов все лето молодые воины постигали ратную науку и в начале повествования покидают её, стремясь в ставку кагана, которая только что после перекочевки расположилась в Бельтире. Идея кочевья, вечного пути значительно раздвигает представление о пространстве повести. Автор акцентирует внимание не на географических деталях, а на архетипических представлениях: так перевал на пути из долины в долину становится не только местом жестокой схватки с врагами, стремящимися осквернить могилы великих предков, но и знаменует новый статус Алып-Нере – статус полководца, одержавшего первую важную победу. Величину и величие Долины Великих Каганов может охватить взглядом и осмыслить только её хранитель столетний беркут Курч-Тырмак (Острый Коготь), – так сливаются в сюжете архетип родового предка и родового места, родовой горы.

В повести «Пепел звезд» развиваются две сюжетные линия: линия кагана Ак-Кӱна и линия его сына Алып-Нере. Отец – собиратель народа, хранитель его благополучия, свято почитающий предков и стремящийся передать все свои знания потомкам. Основные эпизоды его пребывания в мире текста связаны с ночным бдением над записями-заветами, в которых он стремится описать всё, что усвоил от собственного отца Кӱн-Уулы. В этих записях – вековечная мудрость народа, основы национальной этики. В них – почитание Алтая: «Угощай, брызгая каплями белого молока родину свою Алтай, который для тебя и Отец и Мать, Небесную Твердь – Высокую Синеву над собой и Четыре Стороны Вселенной». Каган – единственный, кого учитель Ойгорул обучил грамоте, и он надеется на то, что слова записанные станут опорой для сыновей в трудном деле руководства народом.

В одно прекрасное утро Ак-Кӱн просыпается с ощущением счастья и покоя – завершена перекочевка, ставка расположилась в Бельтире, в юртах не успели поникнуть цветы и травы. В это же время в лагере молодых воинов, всё лето обучавшихся премудростям битвы, его двадцатилетний сын впервые как полководец отдает приказ о начале пути. День в ставке и день в пути описываются достаточно детально, чтобы читатель смог представить и быт кочевников, и заботы военачальника. Но происходит непредвиденное – раб Томуртка убивает второго сына кагана – Суртулдуш-Бия, учитель Ойгорул скрывает это, Алып-Нере, заподозрив неладное, втайне радуясь исчезновению брата-соперника, приставляет к каравану учителя, везущего высеченные за лето каменные изваяния, стражу. Ночь кагана проходит в раздумьях, он доверяет свои мысли бумаге, ночь Алып-Нере – в душевном смятении первой любви. Утро кагана – продолжение труда, он обращается к деяниям и заветам собственного отца и к своим мыслям, утром сын получает известие о подобравшихся к ним врагах. И в минуту наивысшего напряжения перед боем гора Вечная Грива как бы аккумулирует опыт деда и отца и направляет в нужное русло мысли молодого полководца.

Целый день билась необстрелянная молодежь – и победила. Они воздали должное старому беркуту, зажгли погребальный костер, и, совершив все необходимые ритуалы, ушли с места битвы. Снова, как и должно быть, стало тихо на перевале. Битва осмыслена автором  метафорически – как перелом в душе Алып-Нере, начавшийся незаметно ещё в тот момент, когда в детстве в долине Великих Каганов он не запомнил, где и чей курган, какие подвиги совершили каганы-предки, да и отец не настоял… Отступление от традиции –тема четырех финальных частей повести: Алып-Нере ослушался отца и убил старого учителя, жена кагана Наша Матерь ослушалась мужа и не сохранила рукописи, выбросив их на ветер, и развязка стала трагической – каган принял смерть «от коня своего», испугавшегося белого листа под ногами. Он умер с мыслью, что вовремя успел всё записать, что «и о нем напишут… Напишут, не позабудут».

Действие же повести «Трудный путь» происходит на огромных пространствах Сибири, через которую движутся в начале произведения первопроходцы – казаки Ермака (временной диапазон описываемых событий – 1581-1698 гг., но автор указывает, что это только первая часть, им мыслится продолжение исторического повествования). По мере разворачивания сюжета многочисленные гонцы, послы, отряды служилых людей идут уже знакомыми путями, преодолевая тяготы реальных земных дорог, ставя крепости и остроги: Тюмень, Тобольск, Тару, Томск, Кузнецк. Пути этих людей, подобно швам–строчкам, все крепче сшивают присоединенные территории с Москвой, очерчивают будущую Российскую империю, измеряют её пространства в верстах, в конных переходах, в полетах стрелы. В пределах её границ благодаря дальновидной политике телеутских князей окажутся Абаковы владения – «по обе стороны реки Оби – от устья и до впадения в неё реки Ини, при этом восточная граница их доходила до верховий реки Чумыш, а западная – включала верховья Чарыша и Алея». Текст так насыщен топонимами и гидронимами, что невольно ищешь в книге карту – приложение, так как неспециалисту трудно удержать в памяти маршруты передвижений действующих лиц, коих, как и в произведении Каинчина, великое множество. В каждом из них – микрочастица национального характера.

Историк Н. С. Модоров и художник С. Б. Каинчин в исторических повестях описывают и оценивают политические и идеологические трудности пути становления этноса, на котором коренные народы Алтая сформировали и отстояли свою национальную самобытность. В этом, на наш взгляд, заключается  непреходящее значение рассмотренных произведений. Всегда актуальна и поставленная в них проблема ответственности национальных лидеров за принятые решения; такими историческими решениями были и вхождение алтайского народа в состав Российского государства, и образование Республики Алтай.

Т. Шастина, методист библиотеки